|
Была мама, как было небо, как были яблони в нашем саду, как трава, цветы, солнце, снег, дожди… И, казалось, так будет всегда, навсегда. На похоронах мамы мой двоюродный брат сказал «Вы ещё не поняли, какую потеряли мать». Идут годы, и всё острее и острее это понимание утраты. Судьба мамы – обычная для её поколения, рождённого в 20-х, поколения, прошедшего тяжелейшие годы с Россией, поколения, столько вынесшего на своих плечах, столько пережившего, столько создавшего! Но такая судьба – каждодневный подвиг бесконечного труда и безропотного терпения всех испытаний, выпавших на её долю.
Мама родилась в 1923 году и была пятым ребенком в семье, где было шестеро детей. Это была семья железнодорожника. Мой дедушка – мамин отец – Никита Кузьмич Котов – представитель российской железнодорожной элиты, давший жизнь многочисленной династии железнодорожников. Он чудом избежал сталинские репрессии. Ему помогали в этом верные друзья, и поэтому в дедушкином послужном списке начальника станции значатся станции, всё дальше и дальше уводящие семью от ареста и от Москвы: станция Коломенское, Бирюлево, Виленки, где родилась мама, потом Серебряные Пруды – это всё станции Павелецкого направления Московской железной дороги. Жила семья всегда в станционном здании, и только в Серебряных Прудах приобрела дом, большой (пятистенка), кирпичный, холодный. В один из дней 1937 года дедушка, предупреждённый кем-то о ночном аресте, скрылся у сыновей Николая и Ивана в Москве.
В начале 1939 года от скоротечной чахотки дедушки не стало. Старшие мамины братья Николай, Иван жили в Москве. Александр к тому времени был женат и жил на станции Павелец. С матерью остаются младшие дети: сестра Мария, моя мама и младший брат Михаил. И именно моя мама, 15-тилетняя девочка Надя, становится помощницей и опорой для своей мамы Екатерины Григорьевны. С ней Екатерина Григорьевна советовалась, с ней выполняла всю необходимую, порой непосильную жизненную работу, направленную на выживание семьи. И сколько же её было, этой работы! Учеба в школе, работа в колхозе, собственное хозяйство, огород, сад; добывание – в буквальном смысле! – топлива и корма для скота… Неиссякаемую жизненную стойкость вынесла моя мама из той своей жизненной поры. Передала ей и получила она её от своей матери. Шли годы…
«Красавица, миру на диво, румяна, стройна, высока», мама соединяла в себе физическую привлекательность с какой-то особой теплотой и одухотворённостью. Женственная, статная, с длинными до пят светло-русыми вьющимися косами, она привлекала не один юношеский взгляд. Но в Серебряных Прудах про неё говорили, что к ней и на коне не подъедешь. В рассказе Константина Паустовского «Прощание с летом» дед Дмитрий говорит о том, что «в стародавние годы красавицы умывались первым снегом из серебряного кувшина, и потому никогда не увядала их красота». Может быть, и мама моя умылась когда-то из серебряного кувшина первым чистейшим снегом, отчего и не поблекла её красота до старости?
Не мы выбираем время, а время выбирает нас. Утро 22 июня 1941 года немыслимой трагедией ворвалось в нашу страну, в каждую семью, в семью моей мамы. Четырёх сыновей проводила на войну Екатерина Григорьевна Котова. Старшая дочь Мария трудилась на военном заводе в Туле. Когда к Туле подошли фашисты, она вернулась домой. Какое-то время в конце ноября – начале декабря 1941 года в Серебряных Прудах стояли оккупанты – немцы и финский карательный отряд. В доме маминых родителей стояли на постое немцы; бабушка, мама и её сестра прятались у соседей и в деревне. 7 декабря 1941 года фашистов выбили так стремительно, что они, Слава Богу, ничего не успели ни сжечь, ни разрушить.
В сентябре 1941 маму мобилизовали на трудовой фронт. Сначала она трудилась на железной дороге в Серебряных Прудах, а потом её перевели на станцию Ожерелье. Здесь она работала стрелочницей. Здесь на станции Ожерелье летом 1942 года по нелепой случайности не состоялась её встреча с племянником Виктором, сыном старшего брата Николая, когда состав, в котором отправлялся на фронт отчаянный четырнадцатилетний мальчишка, прибавивший себе возраст и сгинувший бесследно в огне войны, остановился на станции на короткое время. Здесь, в Ожерелье, в 1943 году она соединила свою судьбу с моим отцом, Свиридовым Иваном Семеновичем (Свирид, Спиридон в переводе с греческого обозначает дар души. Этим даром, несомненно, отец нас наградил). Всю войну мои родители прожили на казарменном положении. В войну мама родила двух девочек, в 1946 году – сына, но все они умерли в младенчестве, в возрасте от семи месяцев до полутора лет. Это было настоящей трагедией для моих молодых родителей.
В 1948 году незадолго до праздника святых Веры, Надежды, Любови и их матери Софии родилась я – долгожданный ребенок. Глубоко верующие люди: православная семья моего отца и бабушка со стороны мамы – сочли это знаком промысла Божия, назвали меня Надеждой, как и маму, в крёстные матери пригласили тоже Надежду, крёстным отцом стал Иван, сослуживец отца моего Ивана, по фамилии Попов, что тоже было выбрано не случайно. Я оправдала великую Надежду моих дорогих родителей – осталась жива и как бы дала начало их светлой мечте о семье, в которой много детей. 30 сентября было для мамы очень значимым праздником всю жизнь. В 1950 году у моих родителей родилась ещё девочка. В январе 1953 года умирает мамина мама, моя бабушка Екатерина Григорьевна. Маме 29 лет. Представляю, как ей было тяжело! Она любила свою малую родину, всегда стремилась туда, безмерно любила свою мать и до конца дней оплакивала её.
В 1953 году у моих родителей появился ещё один ребенок – девочка. Семья увеличивалась, а жили в коммунальной квартире. И вот в 1955 году, с большим трудом получив участок под индивидуальное строительство на улице Школьной, мои родители сложили дом из шпал, отслуживших своё на железной дороге, оштукатурили их глиной, накрыли крышу толью, сложили печь и в зиму 1955–1956 годов въехали в новое жилье, которое предполагалось достроить следующим летом. Но в самом начале лета 4 июня 1956 года не стало моего отца. Он погиб на железной дороге, возвращаясь из служебной командировки из Москвы.
Маме 32 года. Три девочки, мал мала меньше. Мама носит под сердцем четвертого ребенка – и погиб муж, отец, кормилец семьи! Как совладать (одно из любимых маминых слов) с горем? Из её рассказов мы знаем, как ей было невыносимо тяжело, тоскливо, как она, по её словам, «выла» от горя, от беспомощности, как «довылась» до того, что ночами ей стал слышаться звук топора, рубившего дрова, и ей казалось, что это делает муж. С Божьей помощью бабушка Наталья Семеновна отвела от мамы этот ужас. В феврале 1957 года появилась на свет еще одна дочь. Как было жить? Где взять силы и стойкость поднять на ноги четырёх дочерей? Думаю, что силы ей давала победная жизнь духа и то, что мама строила свою духовную жизнь по заветам своих предков, которые с мудростью и достоинством выполняли трудное и благородное родительское предназначение.
Мама в высшей мере сознавала свою высокую родительскую миссию. Как воздухом мы дышали маминой любовью, маминой заботой.
Залегли на лице твоём тени заботы
И следы от бессонных ночей пролегли.
И морщинки покрыли, как слой позолоты,
И чело, и ланиты, и руки твои…
И, воистину, – щедрый целительный кладезь –
Души любящих нас матерей.
… Склоняясь под бременем горестей низко,
Облекают в терпение мамы сердца,
Потому что превыше любви материнской
Может быть лишь великое чувство Творца.
«Маме», Сергей Гусев
Вдовья доля… Она тяжела во все времена. «Шей, вдова, широкие рукава, чтобы было куда класть несказанные слова». В маминых бумагах есть молитва вдовы о защите, о помощи, о просвещении и умягчении обидчиков. И это, видимо, не случайно. И думаю, что часто-часто мама восплакивала и воскрикивала, как княгиня – жена Дмитрия Донского: «Великий мой Боже, Царь царей, будь мне Заступником! Пречистая Госпожа Богородица, не оставь меня, в дни печали моей не забудь меня!»
Да, помощь государства и железной дороги была, помощь и участие родственников, близких, сослуживцев, соседей были, но основная, главная забота – мамина. Некрасовские строки: «В ней ясно и крепко сознанье, что всё их спасенье в труде…» – это про нашу маму. Труд, труд и труд – так можно охарактеризовать жизнь мамы. Труд, направленный на выживание и благополучие большой женской семьи. И сколько же его было, этого труда! Работа на железной дороге, сад, огород, огороды с картофелем, работа по дому, целый двор живности: козы, овцы, поросята, куры, утки. Животных надо было кормить, а что за время было такое, что домашних животных иметь разрешали, а ущипнуть горсть травы было нельзя нигде! Мама успевала всё: она шила на всю семью, вязала из домашней шерсти носки, варежки, кофты, шарфы для нас и детей любимой сестры Марии, вышивала, вязала из ниток кружевные воротнички, накидки, блузочки, она училась вместе с нами, помнила очень многие художественные произведения, пересказывала их нам, читала наизусть. А сколько книг прочитано ею для нас! Откуда в ней эта традиция русской интеллигенции? Читали ли вслух у неё в семье? Когда мама спала, когда отдыхала?! Я не помню. Воистину «эта сильная баба двужильна, как Русь!»
Для нас мама – первый и главный пример материнской любви. Бесконечно многим мы, дочери, обязаны ей. Свою роль в нашем духовно-нравственном воспитании она выполнила сполна. Сама, обладая несметным богатством – трудолюбием, мама научила нас понимать, что в труде и благодаря труду рождается в человеке чувство собственной значимости, гордости за исполняемое дело. Как и она сама, все мы выбрали себе профессию одну на всю жизнь и самоотверженно служили ей. Волею судьбы, или точнее, волею войны оказавшись причастной к службе на железнодорожном транспорте, мама тем самым продолжила славную традицию своей семьи железнодорожников. И эта служба, как написано под её портретом в газете «Московский железнодорожник», была безупречной. От мамы у нас сознанье: если что-то делать, то делать только хорошо. Всегда в трудах, в работе, в делах, она научила нас дорожить временем, из которого в конечном итоге складывается жизнь, складывается жизненный успех. На маме воистину лежала «дельности строгой и внутренней силы печать». Победная жизнь духа была неистребима в ней.
Мужество и сила духа помогали маме выстоять, когда она была серьёзно травмирована во время железнодорожной катастрофы (Что это такое: железнодорожники, а муж погиб на железнодорожном транспорте, сама вместе с одной из дочерей чудом осталась жива, когда электропоезд столкнулся с товарным поездом, и ехали в первом вагоне?), когда перенесла тяжелейшую операцию, и не было надежды на жизнь. Чудо человеческого духа, удивительная жизнестойкость без демонстрации, без лишних слов. Напротив, кроткость, кротость. Мама воплотила в себе национальный образ русской женщины с её благородством, самоотверженностью, трудолюбием. Это про таких женщин писал Некрасов:
Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом Цариц…
Во внешности мамы чувствовалась красота внутренняя, величие, степенность, нравственная строгость. Никогда и ни при каких обстоятельствах не опустилась мама до ссор, скандалов, сплетен. В нашем доме никогда ни о ком не говорили плохо! И когда из наших уст исходили жалобы, мама произносила своё всегдашнее: «Не гневи Бога!», и мы замолкали.
Подвиг матери. Когда слышишь эти слова, представляешь что-то необыкновенное. А он, этот подвиг совершался ежедневно и ежечасно моей мамой, которой начальник станции Ожерелье Олейников Сергей Петрович однажды сказал: «Надежда Никитична, Вам при жизни надо памятник ставить». И это слышали мамины сослуживцы. Она умерла в 74 года. Тихая старушка, а духовное богатство её таково, что хоронило маму огромное множество разновозрастных людей. Права была директор школы, в которой мы учились, когда сказала на похоронах: «Хорошие корни пустила эта женщина». Сколько лет я жила, осеняемая её тихим благословением: «Пошла? Иди с Богом!» – и поэтому не могу без слёз слышать:
Если мать ещё живая,
Счастлив ты, что на земле
Есть кому, переживая,
Помолиться о тебе.
Дорожите матерью!
|
